Я всегда считал, что язык — это то, что достается человеку по праву рождения, хотя иногда зря, потому что мы лишены счастья его для себя отвоевывать. Это спресованные история и культура, которые выстраивают нас в некотором порядке соскальзыванием в кладовую бессознательного миллиардов непрочитываемых, а просто интуитивно угадываемых смыслов, большая часть которых даже не усваивается, но оставляет привкус мимолетного присутствия.
Русским на Украине явилась охота за язык повоевать, что, по мнению наших либеральных соотечественников, абсолютная блажь, ибо русским не запрещали использовать свой язык на рынке, во время дворового матча в домино или для вербализации гнева, итожащего ту или иную бытовую досаду.
Русским этого оказалось мало, поскольку в их языке водятся писатели и поэты, история с ее трагической драматургией, тысячи граней невыразимого, страсти Христовы, друг Вася, песни военных лет, кровавая кулинария совести, первая любовь, брат на брата, никогда больше, «люблю отчизну я, но странною любовью».
Вообще вся Россия запрессована в словах, которые мы тратим бездумно, хотя каждое из них складывалось разными градациями цены. От царсколицейских штудий до последнего матерного крика перед смертельной атакой.
Но язык — совсем не отражение, он поселяется в человеке как сама душа. Собственно, он и есть человек, ибо все приходит и становится через слово.
Язык — это завет, а не символ, не сокровищница рациональных пониманий и анализа, хотя и это тоже, но главным образом он — жизнь, наращивающая через каждый уникальный опыт свой объем преодоления беды и прибавляющая за счет этого к слову неповторимый оттенок всякой прекрасной экзистенции. Тем и живем — перемигиваясь выхватываемыми на остатках выдоха значениями, обмениваясь победами и поражениями.
Защищать язык с оружием в руках — единственный способ русскому человеку сохранить свое (право) быть. Хорошо, что Донбассу пришло в голову повести себя именно так.
Свежие комментарии