Фронт под Пальмирой еще несколько месяцев назад был самой горячей точкой на карте Сирии.
В настоящий момент основные боевые действия переместились под Алеппо.
А в Пальмире, тем временем, все пока сводится к позиционным боям. Корреспондент Федерального агентства новостей передает с места боевых действий.
На восточном фронте без перемен
Шоссе, ведущее в Пальмиру, для Сирийской Арабской армии обрывается на стыке двух горных гряд. Дальше — территория противника. Перестрелки не прекращаются ни днем, ни ночью. Однако потери обеих сторон не очень велики. Взвод, приютивший нас на ночь, за четыре месяца потерял четверых ранеными. Убитых нет.
По свидетельствам солдат, оборона террористов в последнее время отвечает на вызовы армии исключительно вяло. Было бы справедливо предположить, что упадок активности напрямую связан с гуманитарной помощью со стороны российской авиации.
В августе 2015 года боевикам понадобилось примерно десять дней, чтобы захватить сам город и несколько десятков квадратных километров вокруг. САА, напрягая последние силы, откатилась за горный хребет западнее города и остановила натиск армии ИГИЛ*, пытавшейся отгрызть несколько километров стратегически важной трассы, ведущей в Хомс.
Не прошло и полутора месяцев с трагического падения древнего города, как наши «сушки» прошлись огненным смерчем по позициям исламистов. Сигнал был понят верно, и вчерашние победители предпочли откатиться за горный хребет. Правда, несколько укрепрайонов на западных склонах остались нетронутыми. До них авиации дотянуться чрезвычайно трудно: пересеченная местность, глубокие складки нескольких отрогов и качественная маскировка.
Даже лейтенант не до конца уверен, откуда именно ведется огонь. Он уверенно показывает на ущелье в двух километрах от контролируемой высоты. Оттуда дважды в сутки террористы обстреливают взвод из двух или трех минометов. Дистанция сближается редко. За 4 месяца боевики ИГИЛ предприняли одну-единственную отчаянную атаку на рассвете. Однако не сумели быстро преодолеть восточный склон холма и были расстреляны с дистанции в 200 метров.
В целом, положение Сирийской армии на данном участке фронта довольно стабильное. В некоторых местах линия соприкосновения, благодаря локальным наступательным операциям и особенностям рельефа, изогнута настолько причудливо, что позиции террористов оказываются не только впереди и на флангах, но порой и позади.
Несмотря на остроту положения, угроза «микрокотла» среди гор отсутствует как таковая. Горы слишком требовательны к технике ведения боевых действий, а сирийская и российская авиация реагирует буквально на каждый чих с другой стороны фронта. Да и сами исламисты, по понятным причинам, сидят тише воды ниже травы.
Потомки Чингисхана
Особая «фишка» фронта под Пальмирой — невероятное количество добровольцев, в меру сил и умений помогающих Сирийской армии. Тут и КСИР (Корпус стражей исламской революции), и пакистанцы, и ливанская «Хезболла», и ее иракское крыло, и хазарейские головорезы.
О последних стоит поговорить отдельно. Не только потому, что афганские монголы идут на контакт много охотнее персов и ливанцев, а в силу некоторой экзотичности этого народа. Уверен, что большинство людей, не интересующихся этнографией и не бывавших в Афганистане или Пакистане, думают, что хазарейцы — некое ответвление вымерших «неразумных» хазар. На самом деле, к последним хазарейцы никакого отношения не имеют.
У народа, считающего себя наследником воинов Чингисхана, осевших в центральном Афганистане, был довольно трудный многовековой путь из монгол в персы. Монголы довольно быстро ассимилировались среди горных племен на берегах реки Фарахруд и уже через два столетия представляли собой особый, ни на кого не похожий самобытный этнос.
На сирийской войне хазарейцы тоже ни на кого не похожи. Дружелюбные, но не болтливые. С собственными представлениями о военной науке и вообще без каких-либо моральных ограничений. Степняцкий фенотип, горские привычки и радикальный шиизм переплелись в этих коренастых жутковатых парнях настолько крепко, что выделить первичное не представляется возможным. Воюют давно. Часто и много. И самих их в Сирии тоже много.
Может быть, единственный владевший арабским хазарейский боец и слукавил, рассказав нам о десяти тысячах афганских добровольцев, впрягшихся в ярмо войны с «бармалеями»… Но даже если их не десять, а три тысячи, то и эта цифра заслуживает уважения.
Путь хазарейских добровольцев на сирийский фронт многоступенчат и небезопасен. Афганское правительство выступает против их сотрудничества с САА. Мол, и на родине проблем хватает. В родном Афганистане шииты воюют со всеми: с местным филиалом «Аль-Каиды»*, с ИГИЛ, с «Талибаном»*. Американцев хазарейцы не любят, правительство не уважают, к радикальным суннитам относятся с ненавистью. Воевали с нами в 80-х, с талибами в 90-х, с американцами в 2000-х. Не надоедает до сих пор.
Помимо религиозных разногласий, отправным пунктом хазарейского мундус-сенсибилис является… Правильно: мечта о собственном государстве. По меньшей мере, о широкой автономии. Нормальные отношения — только с Пакистаном и Ираном. Последний обучает хазареских бойцов, дает им оружие, обмундирование, оплачивает дорогу до Сирии.
А дальше они сами.
Кирилл Оттер
* Запрещенная в РФ террористическая организация.
Свежие комментарии