По карте проведена красная линия. Здесь мир, а здесь уже война.
Поселок Веселый, улица Колхозная. Ни одного целого здания. На карте указано: зона боевых действий. А здесь на огороде пенсионерка пропалывает картошку. Если смотреть только на нее, кажется: обычное мирное село, начало лета. Если отвернуться, то становится понятно, что это совсем не так.
Потому что разрушены абсолютно все здания. Не осталось ни одного целого. Вообще ни одного.
Украинская власть хочет вернуть себе территории Донбасса — пустую землю, выжженную землю, на метр в глубину перекопанную артиллерийскими снарядами. Ей не нужны живущие здесь люди, не нужны любовно выстроенные ими домики.
Разрушенные дома в Донецке восстанавливают. Здесь — нет. Во-первых, село считается уже Ясиноватским районом. Во-вторых, здесь зона боевых действий. Украинские позиции находятся примерно в трехстах метрах. С одной стороны — Пески, с другой — Авдеевка. Совсем рядом аэропорт. Неподалеку виднеется Иверский женский монастырь и прилегающее к нему кладбище, но туда сейчас хода нет — можно подорваться на мине.
Но жизнь продолжается. Некоторые до сих пор живут в своих полуразрушенных домах, потихоньку восстанавливая их. Другие перебрались в Донецк, но регулярно приезжают возделывать свои огородики.
— Нам бы электричество, — говорит жизнерадостный мужчина лет сорока по имени Владимир. — Считается, что раз у нас война, то электричество нам не положено. А без электричества здесь трудно что-то привести в порядок.
Страшные истории
Здесь спокойным тоном рассказывают об историях, от которых сами бы пугались в мирное время.
— Семья Бондаренко здесь жила, чуть ниже. Женщину из этой семьи я хорошо знал. 1 декабря 2014 года убило ее сожителя. 4 декабря — ее сына. Он шел по улице, начался обстрел. Заскочил в дом к товарищу, вышел в коридор, прилетела мина и ему голову оторвало. Я его грузил на следующий день, чтобы увезли, похоронили. Головы вообще не было, полчерепа и позвоночник торчащий. Тридцатого числа я зашел к его матери.
Говорю ей: «Людочка, отойди от окна». Начали насыпать мины. Я ползком, ползком — и к себе в землянку. А через пятнадцать минут в ее дом прилетает. Тоже ей голову оторвало. И одиннадцать дней ее забрать не могли, потому что бомбили. Когда ее нашли, тело уже собаки объели, — рассказывает Илья Михайлович.
Он с матерью живет здесь всю войну. Дом частично разбит, частично уже отстроен заново.
— У нас два погреба, но от обстрелов я прячусь здесь, в землянке. — Он показывает небольшое помещение, где сидя может поместиться максимум пара человек. — Мы с матерью здесь сидим, когда бомбить начинают. В прошлом году мы сюда успели заскочить, а пес — немец, десять лет, красавец роскошный — не успел. Так его миной и убило на месте. Я ему памятник в огороде поставил. Такой пес был, настоящий друг. За десять лет он мне стал как родной.
Будка, впрочем, не пустует. Там бестолковый, но ласковый длиннолапый щенок, тычущийся носом в колени прохожим, чтобы его погладили. Щенка недавно подарили ополченцы. Немногочисленные оставшиеся здесь жители дружат с военными, подкармливают их картошкой с огородов.
Бессмертные с тяпками
— Бомбить нас начали в июне 2014 года. Мы сначала не поняли. А они бомбят все ближе и ближе, а мы на огороде, как бессмертные, с тяпками…
— Да что далеко ходить, позавчера вот снова по огородам били…
— Да, по домам сейчас не стреляют. А вот в огороды постоянно прилетает. Вот, смотрите, воронка свежая.
— А мы все равно тяпаем! Вот посмотрите, бабушка на соседнем огороде сорняки полет. Говорят — ленивые сепары, маргиналы. А вы поглядите на наши огородики — чистенькие, ухоженные.
— Только вы напишите, пожалуйста, чтобы нам свет дали. А то у нас только газовики. Газовики вообще молодцы, даже под обстрелами работают. А света и воды нет. Будет у нас свет — мы тогда дома и починить сможем.
Они показывают свои огороды, показывают разрушенные дома, в которых учатся жить заново, а со стороны Авдеевки начинает тяжело, тревожно греметь. Но они уже привыкли. Привыкли жить рядом с войной.
И их огородики, их хрупкие вишневые деревья, их ласковые щенки — все это пытается войне противостоять, упорно утверждая мир.
Анна Долгарева, спецкор «Русской Весны» в ДНР
Свежие комментарии