«Рада хочет переименовать Украину в Россию, а Россию в Московию!» — наперебой кричат российские СМИ.
На первый взгляд, соответствующий законопроект — очередная глупость украинских парламентариев и комментировать тут нечего. Но есть, есть в этой инициативе и повод для политико-лингвистического разговора, и свой глубокий психологический подтекст.
Прежде всего, напомню, что вопрос о том, как, что и кому называть, особенно на русском языке, возник в политической плоскости ещё в годы распада СССР. По некоторым его аспектам полной ясности и тем более согласия в России и тем более на пространстве бывшего союза до сих пор нет. Но дискуссия — это одно, а попытка менять какие-то языковые нормы решением государственной власти — это другое. Тем более, если такие изменения имеется в виду навязывать под угрозой наказания. Это уже не просто волюнтаризм, а политическое насилие.
Далее. В любом случае, правительство той или иной страны может принимать решения только в отношении того языка или языков, которые в этой стране имеют государственный статус.
Попытка менять нормы чужих языков и силой навязывать их народам, для которых этот язык является родным, как это делают, например, латыши и литовцы, коверкая написание и произношение русских имён и фамилий, есть нарушение общеевропейских документов по вопросам прав человека и национальных меньшинств.
Ну и, наконец, если в той или иной стране русский язык тоже является государственным, как и в России, тогда, в принципе, имеются основания в ходе общения филологов рассмотреть вопрос о тех или иных изменениях существующих норм. Соответствующие предложения, естественно, могут носить лишь рекомендательный характер. Они могут быть привнесены в ткань языка как варианты, а дальше язык — живой организм — сам покажет, жизнеспособны эти нововведения или нет.
Именно поэтому я лично скептически отнёсся к внедрению в русский язык чуждых его фонетическому строю географических и политических названий типа Кыргызстан, Башкортостан, Беларусь и так далее. Не должен русский язык подстраиваться под фонетические или грамматические правила других языков, нарушая свои собственные правила. Принято у нас говорить «на Украине» и, соответственно, «с Украины», значит, так и надо говорить.
Именно поэтому в 1990-е немало сил было положено, чтобы прекратить употребление в русском языке географического названия Таллин с «НН» в конце. Именно поэтому употребление политико-географического названия «страны Балтии» является неграмотным: слова «Балтия» в географических словарях русского языка нет, есть слово Прибалтика. Подобные примеры можно было бы продолжить.
Вернёмся, однако, к Украине, в которой некоторые хотят, чтобы она стала Россией. В принципе, в любом языке имеет право на существование то название другой страны, которое соответствует нормам этого языка.
Хотят украинцы, чтобы Россия называлась «Московия», пусть будет «Московия». Но только именно по-украински. В латышском языке, например, Россия называется Krievija, а русские — krievi.
Судя по всему, идёт это от названия восточнославянского племенного объединения кривичей, которое в VI — X веках проживало преимущественно на территории современной России, но и на территории современной Латвии по её восточной границе тоже. Представьте, что мы, россияне, обиделись бы на такое «уничижение» и под угрозой наказания запретили бы латышам в России называть нас «krievi». Вот было бы шуму в Европе и не только…
В случае с инициативой украинских депутатов шуму не будет, поскольку это всего лишь очередной шаг в осуществлении установки на провоцирование конфликтности в отношениях с нашей страной и переформатирование сознания населения современной Украины.
Поэтому, с одной стороны, необходимо квалифицированно подготовиться для критики этой лингво-политической провокации в профильных европейских организациях, особенно если она получит развитие и будет иметь потенциал перерастания в насилие над русскими на Украине. С другой, один раз весомо и уничижительно высказавшись, надо исключить её из нашего информационного поля.
С вопросом о переформатировании сознания и связана упомянутая в начале статьи мысль о подтексте. А может быть даже — об интуитивном предвидении. Авторы законопроекта говорят о России как о своём «историческом достоянии» или «историческом названии Украины». В Киеве сейчас особенно любят всё западное, поэтому, не расширяя круг специалистов, которые изучали подобные явления человеческой психики, назову это оговоркой по Фрейду. Это, напомню, когда с виду бессмысленные действия служат отражением бессознательных желаний, стремления к их осуществлению.
Понимают, оказывается, всё-таки в Киеве, что имя «Украина» они так опорочили, что впору от него избавляться, а вот имя «Россия» набирает силу и авторитет. Хочется им опять стать частью чего-то лучшего и большого… Но вот так просто — взял и сам себя переименовал — не получится. В будущем, конечно, великороссы и малороссы опять будут жить в одной стране. Только бендеровцев мы в неё точно не возьмём.
Михаил Демурин
Свежие комментарии