Воспоминания о киевском православном журналисте Дмитрии Скворцове, которого украинские власти обвиняют в государственной измене. Он отмечает свой 60-летний юбилей в киевской тюрьме.
То, что Дмитрий уже больше года находится в заключении, есть в каком-то смысле и моя вина. Нет, я ни в коем случае не сдавал его карательным органам Украины, не писал на него доносы, не подставлял его под удар, не давал ему советов, которые способствовали его теперешним злоключениям, нет.
Я просто весной 2005 года практически сразу после Оранжевой революции привел его в журналистику и второй раз в политику. Причем в то, что тогда называлось «пророссийской журналистикой» и «пророссийской политикой». В первый раз в политику еще на заре незалежности Дмитрий Скворцов пришел как … украинский интегральный националист. Да-да, я не ошибся, именно такие тогда у него были убеждения.
В тогдашней Украине, даже после первого майдана, быть пророссийским было абсолютно законно и легитимно: страна поделилась пополам: одна часть была за Запад и за украинский нарратив, другая — за Россию и за русский нарратив, что означало выступать за официальное двуязычие, федерально-земельное устройство, отказ от бандеризации Украины и за ее вступление в Таможенный (Евразийский союз), прежде всего, с Российской Федерацией и Белоруссией.
Со Скворцовым я познакомился за 10 лет до этого — осенью 1995 года. Ему только-только исполнился 31 год. Я тогда был уже пророссийским активистом — с 1992 года пребывал в составе пророссийской Либеральной партии Украины, которую в 1991 году создал донецкий бизнесмен, бывший спортсмен-тяжелоатлет Игорь Романович Маркулов (на самом деле он был Ибрагимом Рамазановичем Меркуловым, донецким дагестанцем).
Партия выступала за все вышеупомянутое пророссийское: двуязычие, федерализацию и так далее. Маркулов платил за мою аспирантуру в Киевском университете (философский факультет), а я возглавлял молодежное движение в киевском отделении партии на общественных началах. Денег, понятное дело, не было, и я вынужден был устроиться коммерческим агентом в одну из торговых фирм, чтоб не умереть с голоду. Зарплата была 50 долларов, что тогда, в середине 90-х, для киевского интеллигента, казалось огромными деньгами. Плюс процент от продаж. Денег на съем квартиры у меня не было, поэтому я жил прямо в офисе, который располагался в съемной квартире на улице Фучика (рядом с ж/д вокзалом).
Времена были молодые, поэтому днем я работал, выполняя поручения руководства, а вечером прямо в офисе вместе с этим самым руководством пил водку в компании с симпатичными киевскими девчонками. И вот однажды осенним вечером в офис пришел один из руководителей фирмы — Сергей Крыжановский, украинский лайт-националист, сын первого посла Украины в России Владимира Крыжановского. Сергей спустя 20 лет, в 2014 году, активно помогал всем, чем мог, ВСУ, активно убивавшим жителей Донбасса, не хотевших жить с Украиной. Сейчас Крыжановский-младший в Словакии, куда выехал с семьей в 2022 году.
Вместе с подвыпившим Крыжановским пришли еще три или четыре молодых также подвыпивших парня, одним из которых и был Дима Скворцов. Все были навеселе, поскольку перед этим они навещали могилу своего друга, который как-то трагически погиб. Сели в офисе за стол и продолжили пить водку. Поминать.
Скворцов тогда был еще молод: ни одного седого волоса на курчавой голове, борода еще отсутствовала. Чего-то такого примечательного в его внешнем облике не было. Среднего роста — где-то метр семьдесят, худой, синие джинсы, кроссовки, темная футболка, может быть, ветровка. Улыбчивый, доброжелательный, интеллигентный, умный.
Он только-только вернулся из Выборга, где проработал определенное время. Конкретно кем, уже не помню, но точно по технической линии.
Мы с ним тогда и подружились. Он называл меня «Челло», а я его или просто «Скворец» или «Скорцени». Основанием для взаимных дружеских прозвищ послужили наши фамилии.
Киев. Апрель 1995 года. Дмитрий Скворцов на дне рождения Александра Чаленко
Из разговора в тот вечер я понял, что он очень хорошо разбирается в западной рок-музыке. Он еще в советские времена был завсегдатаем киевской музыкальной точки в районе Караваевых Дач, где по выходным собирался народ с западными пластинками, которые можно было купить или обменять.
Также там можно было обсудить западную рок-музыку, обменяться мнениями о последней альбоме UriahHeep или Nazareth, или о последней передаче музыкального гуру Севы Новгородцева с BBC.
Скворцову, самому настоящему музыкальному эрудиту, можно было всегда позвонить и получить информацию о той или иной рок-группе. Он хорошо знал название альбомов, даты выхода, композиции, которые на них были записаны. Любимым его рок-исполнителем был американец FrankZappa. Он даже написал о нем биографическую книгу, которая представляла из себя компиляцию из его собственных переводов с английского, который он неплохо знал, и его размышлений о творчестве этого великого представителя американского джаз-рока. Чуть позже, когда у меня в 1997 году появился первый компьютер, я предложил Скворцу создать в Сети страничку, посвященную Заппе, где и опубликовал его книгу. Возможно она существует до сих пор… Да, точно — существует. Я ж ее тогда же, в 90-х, опубликовал в библиотеке Максима Мошкова Можете ее сами прочитать. Кстати, он в 10-х издал ее за свой собственный счет.
По-моему, той же осенью я впервые попал в дом Скворца. Он жил в какой-то убогой коммуналке или однокомнатной квартире на одной из улиц, по-моему, между Владимирской и Майданом. Жил он там с женой Викой и маленькой дочуркой Олей.
Позже они переехали в панельную девятиэтажку на Соломенке, которая находилась рядом с «Военно-грузинской дорогой», так киевляне называли дорогу-серпантин, ведущую с Соломенки, которая находилась на холме, вниз — на улицу Горького. Квартира была двухкомнатной. Там они жили сначала втроем, а когда родилась вторая дочь Наташа, уже вчетвером.
Из личного архива Александра Чаленко Виктория и Дмитрий Скворцовы
Дома у них обитал еще большой белый кот по кличке Томас. Он был у Скворцовых просто гиперсексуально активным. Постоянно уходил в загулы. Хозяева просто выпускали его на улицу, и он где-то по неделе драл местных кошек. Возвращался домой вечно поцаранный. Однажды Вика пожаловалась: «Томас второй месяц не возвращается». Думали: или погиб, или кто-то украл — котяра был очень красивым. Но нет, в итоге, нагулявшись, вернулся.
В 1996 году я женился, и мы с женой поселились в однокомнатной квартире на Краснозвездном проспекте буквально в километре от соломенской квартиры Скворца. Соседство определило то, что мы стали дружить семьями. Ходили друг другу в гости, отмечали вместе дни рождения и просто общались за чашкой чая. Рядом с их домом был большой парк, где мы вместе жарили шашлыки. За 10 лет жизни в Москве я видел всего лишь один сон о Киеве, в котором прожил почти 30 лет. Я от дома Скворца спускаюсь по безлюдной Военно-грузинской дороге на Горького, частично проходя путь по этому парку… Людей нет.
Я в этой статье публикую фото Скворцова, сделанное мною 29 сентября 1996 года, когда он праздновал своё 32-летие в Голосеевском парке. На нем молодой еще Дима накалывает шашлыки.
Однажды Скворцы чуть не погибли, когда в их панельном доме начался пожар. Выйти из подъезда они не могли — все было в дыму. Вся семья стояла на подъездном балконе, закутавшись в одеяла — было холодно, и ждала, пока пожарные не потушат в доме огонь.
Чуть позже Скворцы переехали через дорогу в хрущевку, в свою собственную двухкомнатную квартиру. Квартира была маленькой, но с очень хорошим ремонтом. В одной комнате жили дочери, в другой — Дима и Вика. Последняя комната была и спальней, и гостиной, где Скворцы принимали нас, своих друзей.
До 2005 года Скворец ничем особым не занимался. По образованию он и жена были геологами. На тот момент Дима учился в аспирантуре. Тема диссертации была связана с Чернобылем и радиацией. Всё бы так и продолжалось неторопливо и без приключений, но коррективы в биографию Скворцова внес первый майдан.
Дима резко порывает с прежними занятиями и уходит в журналистику и Русский Движ, что в итоге закончилось тюрьмой. Вот, как он сам о тех судьбоносных для него и семьи временах рассказывает в своей «Исповеди интегрального националиста». Вы также можете об этом периоде его жизни почитать.
Итак, цитата из Скворца:
«Всю эту блажь смела оранжевая «революция». Я увидел, как под массовый психоз власть обретают сверхциничные персонажи, способные увести Русь за точку возврата к самой себе.
Позвонил к Чаленко, который в то время уже несколько лет как работал политологом в команде Погребинского: «Челлен, что делать?!! Мы её теряем!». «Пойдешь на донецких работать?». «На кого хошь, лишь бы против этой своры!». Так я забросил диссертацию (уже пройдя предзащиту!), которая сулила мне должность руководителя международных проектов одного из немногих научных центров, ещё получавших западные гранты.
Донецкими, к счастью, оказались не Янукович с Ахметовым, а сам Чаленко с Владимиром Корниловым, который возглавил политологический центр, оказывавший помощь радикальным антиоранжевым силам (к каковым, ещё раз подчеркну, ПР никогда не относилась). Не могу в данной связи не выразить глубочайшую благодарность Чаленко, рискнувшего рекомендовать меня Корнилову, несмотря на мой дичайший дилетантизм (сказались 10 лет нечтения газет — из всех украинских политиков я знал только Кучму, Ющенко и Тимошенко). И, конечно же, по гроб жизни я обязан Корнилову, не отказавшему Саше.
Единственным, в чём мы расходились тогда с Чаленко, был вопрос языка. Я был противником придания русскому положения второго государственного, выступая за региональный статус. Чаленко по обыкновению горланил: «Скворец, ты дурак!», и, как я сейчас понимаю, был прав, но голословен.
Доводы в пользу чаленковой правоты дошли до меня через год — в виде книги Александра Каревина «Русь нерусская»…».
Киев. Голосеевский парк. Сентябрь 1996 года. Дмитрий Скворцов и Александр Чаленко
Политологический центр Корнилова располагался на Подоле в офисе экс-генпрокурора Украины и экс-первого вице-спикера Верховной Рады Геннадия Васильева. Он этот центр и финансировал. Геннадий Андреевич был своеобразным человеком: очень капризным, непостоянным, вечно ноющим, меняющим свои планы по два раза в день. Сказать, что с ним очень тяжело было работать, ничего не сказать.
Сам Васильев дончанин. Возглавлял в те времена оппозиционную партию «Держава». Вместе с ПСПУ Натальи Витренко он оппозиционировал только ставшему президентом Виктору Ющенко. Еще он был владельцем небольшого, но единственного оппозиционного телеканала КРТ (Киевская Русь телевидение). Там собралась неплохая журналистская команда: итоговые политические программы вел донецкий тележурналист Рамиль Замдыханов, с православными проповедями выступал известный теперь всей России отец Андрей Ткачев, там начинал свою журналистскую карьеру молодой криворожец Владимир Петров (теперь он перешел на сторону украинских нациков и ведет программу «Исландия»). Там же Корнилов меня познакомил и с будущим отцом-основателем Донецкой Народной республики Андреем Пургиным, который в то время как лидер общественной организации «Донецкая республика» сотрудничал с Васильевым.
Я в офисе занимался тем, что писал статьи и интервью Васильева для СМИ и какие-то политические ему рекомендации. Так как вместе с донецким бизнесменом Нусенкисом Васильев активно занимался православной темой, ему нужен был политолог/журналист, который бы ему в этом помогал: писал статьи и записки на православную тему. Корнилову я и предложил взять на это место неизвестного ему Скворцова. Володя согласился, и мы вместе предложили того Васильеву.
Как я уже говорил, последний был человеком с тяжелым характером, что привело в итоге к тому, что Корнилов уволился из его конторы через несколько месяцев после приема на работу, затем через месяц после Володи уволился я, перейдя на работу в газету «Сегодня» Рината Ахметова на должность редактора отдела политики.
А Скворцов проработал на Геннадия Андреевича целых два года, что было своеобразным рекордом. Занимался православием. Но как дорожке не виться, в конце концов, закончилось и его пребывание там.
Немного поработав фрилансером, Скворцов устроился на службу в оппозиционный еженедельник «2000», который принадлежал покойному ныне Сергею Кичигину. Туда его тоже устроил я.
Киев. Голосеевский парк. Сентябрь 1996 года. День рождения Дмитрия Скворцова
Встретив Сергея Александровича в одном из киевских ресторанов, я, извинившись, подсел за его столик и прямо попросил его взять Скворца на работу. Спасибо Кичигину, он без лишних разговоров трудоустроил того у себя в газете, где тот и проработал чуть ли не до смерти Сергея Александровича.
Скворцов стал одним из ведущих православных журналистов Украины. Его знали все главные архиереи УПЦ МП, к которым он был вхож.
Он бескомпромиссно обличал попытки автокефалии в УПЦ, громил униатов и раскольников. Был суровым консерватором, хотя в жизни никаким консерватором не был: веселый, не чуравшийся дружеской попойки человек. Но в вопросах церкви был ортодоксальнейшим догматиком. Я, христианский атеист, за это постоянно называл его иронично «православным мракобесом», а он в свою очередь обличал мой идейный либерализм и неверие. Но все это было по-дружески. Мы никогда не ссорились.
Он активно поддерживал гонимых служителей церкви. Помню, как они с Викой венчались в палатке напротив Верховной Рады, где устроил полевую церковь отец Олег, сельский православный священник с Западной Украины. Раскольники отобрали у него приход в одном из сел в Тернопольской области.
В 2014 году я эмигрировал из Киева в Москву, а он так и остался в Киеве. Я в наших беседах по телефону уговаривал его тоже переехать в Москву: мол, если этого не произойдет, он либо закончит как наш общий знакомый Олесь Бузина, либо его посадят. Скворец уезжать из Киева не хотел — никакой вины за собой не чувствовал. Ничем антигосударственным и преступным никогда не занимался.
Меня в его тогдашней публичной позиции и поведении поражала смелость. Он ничего не боялся и своих взглядов не скрывал: категорически выступал против АТО, украинского национализма, активно защищал УПЦ МП от наездов на нее Порошенко и украинских нациков. Мало того, он открыто защищал политзаключенных, возил им тюрьмы собранную им же гуманитарную помощь. И делал, повторюсь, всё это публично. Вел в ЖЖ блог, который назвал Т-34, и в котором открыто писал о своей позиции и публичной деятельности.
Открыто встречался с другими оппозиционными журналистами, писателями и общественными деятелями: с обвиненным в государственной измене Владимиром Скачко, с тележурналистом Татьяной Чугаенко, с историком Александром Каревиным и многими другими. Об этих встречах фотоотчеты им немедленно выкладывались в соцсетях. Не боялся давать интервью российским СМИ и ездить в Россию для выступлений на телевидении.
Кстати, об одной такой поездке в Россию. Я ему тогда в Москве подарил выпущенную под моей редакцией книгу статей и воспоминаний «Олесь Бузина. Пророк и мученик». Свою книгу ему подарил и известный православный публицист Кирилл Фролов. Во время пересечения российско-украинской границы книги обнаружили украинские пограничники и издания конфисковали как антиукраинские и как российскую пропаганду. Но на этом все для Скворцова не закончилось. Его вызвали в суд. Вы думаете, что это хоть как-то заставило Диму изменить свою позицию или покаяться? Ни в коем случае. Он и на суде лез на рожон.
Теперь он сидит без суда и следствия в СИЗО, и встречает там свои 60 лет, и когда он оттуда выйдет, никто не знает. Знаю только, что Дмитрий Скворцов никогда не пойдет на компромисс со своей совестью и сделку с нацистскими властями Украины никогда не заключит.
Но я верю в то, что мы все его обязательно увидим.
С днем рождения, Скворец! Мы еще с тобой выпьем и поболтаем…
Читайте также: «Движутся с небывалой скоростью»: в США сделали заявление о спецоперации
Александр Чаленко
Свежие комментарии