Читаю: «Боевики 59-й бригады ВСУ, выполняя преступный приказ главаря Шаповалова, применили беспилотный летательный аппарат, снаряженный самодельным взрывным устройством. Объектом для совершения террористического акта украинские боевики выбрали жилой район н. п. Александровское, где и произвели сброс взрывного устройства вблизи дома по адресу: ул. 2-я Дорожная, д. 36.
В этот момент во дворе находились два мирных жителя. В результате преступных действий украинских боевиков погиб ребенок, 2016 г. р., и получила ранения различной степени тяжести местная жительница, 1954 г. р., которая была доставлена в больницу, где ей оказана вся необходимая медицинская помощь.
С момента очередного обострения агрессии Киева против Донбасса это уже вторая жертва, погибшая в результате теракта, организованного украинскими боевиками. И с прискорбием приходится констатировать, что в этот раз от их рук погиб ребенок».
«Перепутать шестилетнего ребенка с солдатом, даже с плохой с оптикой, невозможно», — констатировал коллега-военкор. Невозможно…
Вспоминаю: август 2014 года, район Саур-Могилы. Моторола допрашивает пленного танкиста, стрелявшего прямой наводкой по домам мирных жителей, пытается выяснить: понимает ли пленный, что он делал и кого убивал?
«Почему ты решил, что на Донбассе не люди живут, а недочеловеки?» (за неделю до описываемого эпизода этот танкист — его определили по характерной интонации — трещал в эфире: «Сепары — не люди, от мала до велика всех в перегной…»)
Что ответил пленный? А ничего, мычал да плаксиво корчил рожицы, уверяя, что у него самого «малэнька дытына» и «вин розумие, шо вбываты не можна».
Да, он понимал, что убивать нельзя. Понимал и убивал. А вот его не убили, даже пальцем не тронули, отправили по обмену на Украину, и через некоторое время он снова вернулся на фронт…
Вспоминаю: август 2014 года, приграничье в районе Мариновки. Мы с Сергеем Коренченковым и группой бойцов Корсара взяли в плен нацгвардейцев, выяснилось: двое из них работали из миномёта по жилым домам с возвышенности, точно зная, что лупят они туда, где никаких ополченцев нет и… ранили беременную женщину, её мужа убили.
Один из миномётчиков, вымаливая прощение, ползал в ногах, должно быть, в полной уверенности, что мы мстительно будем его пытать, а потом непременно отправим к его бандеровским праотцам. Он получил лишь затрещину, а потом его и остальных пленных отправили в Донецк, а потом…
Да, после очередного обмена пленными, они, отъевшись и подлечившись за счёт «донбасских нелюдей», оказались в объятиях ридной нэньки. И некоторые из них снова пошли нас убивать.
Вспоминаю: сентябрь 2015 года, окраина Горловки. Залетевшие прямо во двор дома снаряды разорвали стариков (куски тела потом находили на крышах соседних домов), а шестилетней девочке — она во время обстрела выглянула из погреба — рой осколков выгрыз лицо. Знакомый боец ошарашенно рассказал: «Я им по рации: куда бьёте, суки, там дети, старики! А мне в ответ на мове: „У москалів дітей немає, одні ублюдки, нехай подихають“. И гогочут…»
Вспоминаю… стоп! Я могу вспоминать столько, что на новый Нюренбергский процесс хватит… И таких, как я, в Республике тысячи и тысячи, и у каждого свои воспоминания, свой счёт к «братскому народу»…
И я спрашиваю себя: а что я буду делать с уродом из 59-й или иной бригады ВСУ, когда он попадёт мне в руки (а это в своё время случится неизбежно) и у меня будут (а их уже предостаточно!) доказательства его причастности к убийствам мирных жителей?
И честно отвечаю: расстреляю на месте. А если выяснится, что он причастен к смерти ребёнка? Забью прикладом до превращения в кровавый нуль.
Мы не будем убивать ваших детей. Вас — ублюдков в форме ВСУ и всех, кто подстрекает вас к убийствам и витает в расистских грёзах о том, чтобы полностью нас истребить, превратить в пепел, — мы будем убивать. Обязаны! Иначе ваши дети вырастут такими же, как и вы — ублюдками и убийцами.
Читайте также: На Украине предрекают «веселье» на Донбассе
Геннадий Дубовой, для «Русской Весны»
Свежие комментарии