Ополченец Андрей Савельев — позывной «Вандал» — вспоминает о гибели своего боевого командира, которая случилась ровно 5 лет назад под Славянском.
2 мая — это не только годовщина трагедии в Одессе.
Для нас, бывших жителей Киева, участников обороны Славянска от войск хунты, 2 мая 2014 года стало днем потери земляка — боевого товарища, который был застрелен украинским снайпером.
Тогда погиб замечательный боец и командир, киевлянин Сергей Журиков — «Ромашка». Он был одним из тех пассионариев, которые ринулись защищать сначала крымский народ, не рассчитывая на какую-либо поддержку, а потом поехали на Донбасс. Хотелось бы поделиться с читателями «Русской Весны» своими воспоминаниями об этом удивительном человеке, опубликованными в книге «Война в 16. Из кадетов в “диверсанты”».
*****
Гибель Ромашки
Михаил Лермонтов в своём известном романе «Герой нашего времени» написал про некую «печать смерти». Главный герой Григорий Печорин держал пари с одним сербом, что смерть человека происходит случайным образом, а не заранее предопределена свыше. Тогда серб Вулич приставил к виску пистолет и сказал, что если ему смерть написана на небесах в данный момент, то пистолет выстрелит. Печорин рассказывает, как увидел на его лице отпечаток неизбежной судьбы, неминуемой скорой смерти. Он предостерёг серба, что тот непременно сегодня умрёт. Пистолет всё же дал осечку, но буквально через полчаса после пари Вулича зарезал пьяный казак на улице.
Я не верю ни в какие предопределения, потому что каждому из нас Богом дана воля, свобода выбора. Но незадолго до смерти человека вокруг него происходит что-то неотвратимое. Это может проявляться в поведении, голосе, внешнем виде, в мимике лица и даже в запахе. Такие особенности замечали многие из моего окружения на войне, в том числе я.
Перед отъездом на Донбасс «Ромашка» решил отправить жену из Крыма к своей маме в Луганскую область. Я в это время постоянно находился с ним, мы жили в одной квартире. И с женой его Леной я хорошо подружился.
Сергей Журиков познакомился с Леной в Киево-Печерской Лавре за несколько лет до всех событий на Украине. Лена там работала в церковной лавке. Детей у них не было, зато любили друг друга по-настоящему и даже успели повенчаться.
«Ромашка» повёз Лену на вокзал и взял меня с собой. Они всё время говорили, потому что разлука обещала быть долгой. Сергей говорил, что мы поедем в опасное место, поэтому там не место женщинам. Вдруг он резко затормозил, дёрнул руль, и мы врезались в машину. Виновником ДТП оказался Серёжа, потому что невнимательно ехал и не держал дистанцию. Так как мы спешили посадить Лену на поезд, то «Ромашка» сходу заплатил второму участнику столкновения $100 и помчался дальше к вокзалу. У нас только разбилась спереди фара.
Это первый момент, который меня удивил, тогда я вспомнил теорию серба из книги Лермонтова. «Ромашка» водил машину большую часть жизни, перед ДТП не превышал скорость, никто резко не тормозил, а случилось такое глупое столкновение. Он как будто ушёл из реальности на мгновение, увидел такое, что никто не видит — такое выражение лица у него тогда было. Поэтому он и врезался во впередистоящий автомобиль.
Когда Лену провожали из Крыма, «Ромашка» прощался с ней больше часа. Сначала волна сентиментальности окатила его жену. Она долго плакала, обнимала и целовала мужа. Так прощалась, как будто уезжает навечно. В первые минуты Сергей отшучивался и улыбался на её слезы, а потом прижал Лену к груди и долго-долго не отпускал. Даже когда приехал поезд, Лена никак не могла уйти. Она всё время возвращалась к мужу и плакала. Она просила отменить поездку, хотела, чтобы он взял её с собой, но это было невозможно. «Ромашка» держал её руку и утирал слезы даже тогда, когда поезд начал трогаться. Лена уехала.
Я примерно понимал их любовные чувства, но тогда мне казалось, что прощание затянулось. Да и сам командир слишком странно «распускал сопли». В тот момент ни я, ни он, ни его жена даже представить не могли, что прощались они навсегда.
***
2 мая 2014 года в окрестностях Славянска предпринята попытка штурма города. Во время этого боя был убит «Ромашка».
В этот день пришёл «Медведь» и сказал, что «Ромашки» больше нет. Несколько часов никто не знал, по какой причине его не стало. Я верил в то, что произошла ошибка. Это первая смерть близкого мне человека на войне — гибель командира.
До госпереворота «Ромашка» жил в Киеве. Очень любил путешествовать и объездил весь мир. Прошёл войну в Чечне, служил в украинской «Альфе» ещё задолго до Майдана, но всегда считал себя русским и православным человеком. Даже пономарил какое-то время в алтаре одного из храмов. В Киеве профессионально занимался фотографией, а также парашютным спортом. Сергей Журиков совершил более 1600 прыжков, в том числе фрифлай.
«Ромашка» ещё в Крыму меня полюбил. Однажды снял с себя броник скрытого ношения третьего класса и одел на меня.
— Никогда теперь его не снимай, даже, когда спишь, — сказал он мне.
Как командира его все уважали и любили, потому что личный состав он берег и бездумно не отдавал приказы.
После шокирующей новости о его гибели в отряде Стрелкова повисла какая-то удивлённость. Никто не мог поверить в случившееся не потому, что среди ополчения не было смертей, а, наверное, потому, что «Ромашка» не попадал под категорию людей, способных просто так умереть. Он сильно отличался. «Ромашка» мыслил не так, как другие. Риск и опасность для него были смыслом жизни. Но не напрасный риск, как у многих. Риск во имя высшей справедливости. Ещё чеченская кампания в нём воспитала воина, а последующую жизнь он расценивал как поле боя. Таких русских пассионариев, как он, не так уж много. Его гибель стала огромной утратой не только для его подчинённых и близких, но и для всей России. Потому что он защищал Русский мир.
После его гибели жена приехала в Славянск и присутствовала на отпевании. А потом увезла его, чтобы похоронить.
Начмед Славянска Лёля так вспоминает известие о гибели её боевого товарища:
«День был странным и оттого страшным. Ещё ранним утром, когда никто не знал, сколько боли принесёт этот день, кофе не лез в горло. Хотя знала, что без него в пять утра глаза просто не откроются, а надо! Потом всё началось.
В какой-то момент всё понеслось, как снежный ком, и из-за этого стало не по себе. Рысь притащил раненого пилота ВСУ, и все мы долго удивлялись и переживали, что его бросили свои.
Потом начался бой где-то под Славянском, много раненых. Уже днём, пытаясь перевести дух перед общением с командиром, увидела идущего быстрым шагом «Ромашку». Я ему сказала:
— Товарищ «Ромашка», мы когда поедем к стоматологу? Ты же обещал! Ты же есть не можешь!
Он повернулся и смотрел на меня долго-долго. Потом ответил:
— Лёля, вот сегодня вернусь и завтра поедем. Обещаю!
— Ну ты хоть полоскать не забывай, — проворчала я, прикрывая глаза.
И всё, провал. А через два часа звонок от «Вандала»:
— Лёля, у нас двухсотый. «Ромашка».
Я долго пыталась понять, что он говорит. Потом села в машину и поехала в исполком. Меня не пустили в кабинет, так как «Ромашку» уже отпевал батюшка. А я так орала, что ничего не было слышно. Именно тогда я впервые заплакала. Горько, с причитаниями на плече у «Урала», как маленькая. А вечером мы узнали о том, что случилось в Одессе. Вот именно тогда, в тот день и началась для меня война».
После гибели «Ромашки» наша группа перешла под командование «Медведя».
Уже в России, после Славянской эпопеи, я продолжил тесно общаться с его женой, помогать ей, а она мне. У неё сохранилось много вещей мужа, и так как тогда я вернулся с Донбасса ещё 16-летним подростком, без денег и работы, то некоторые вещи она передала мне. Я до сих пор ношу водолазку погибшего «Ромашки», вспоминая его, несмотря на то, что в народе есть суеверие по этому поводу.
В середине мая 2014 года поэт Иван Белокрылов написал о «Ромашке» стихотворение:
Баллада о Пономаре
Полстраны накрыла чёрная хмарь,
Гонит с севера пожаров волну…
Как случилось, расскажи, пономарь,
Что ты взял да и ушёл на войну?
Сколько в Сумах посходило с ума,
Чтобы пропасть между близкими рыть?
Киев пал, и под Черниговом тьма,
И во тьме нельзя про тьму говорить…
Осторожно положил свой стихарь
И затеплил у иконы свечу,
И раскрыл тогда Господь свой букварь,
Показал Он, что тебе по плечу…
Мы тебя ещё помянем не раз…
Мы сгоревшие отстроим дома…
Посмотри же, Сергий, с неба на нас —
Видишь, в Славянске рассеялась тьма…
Знают все, когда ты пал, пономарь,
И уже не поднимался с земли —
Ты пошёл тропой небесной, как встарь
С Куликова поля иноки шли…
Там Ослябя ныне и Пересвет
Горних истин стерегут рубежи.
Если можешь, передай им привет,
То, что Славянск сберегли, расскажи…
Царствие Небесное рабу Божьему Сергею…
Читайте также: «Очень масштабно»: Иностранцев впечатлил Первомай в Луганске (ФОТО)
Андрей Савельев, специально для «Русской Весны»
Свежие комментарии