Историк и политолог Владимир Корнилов о том, как Донецк встретил путч и ГКЧП 19 августа 1991 года, как вела себя украинская политическая элита тогда и во что она превратилась сейчас.
— На момент ГКЧП вы были первым секретарем Ворошиловского райкома комсомола Донецка. Это центральный район города, где расположены все «правительственные» учреждения.
Где вас застало 19 августа, и как вообще прошли эти три дня ГКЧП? Как себя вела донецкая партийная верхушка?
— Я, кстати, тогда вторым секретарем райкома, по-моему, еще был. Это уже после путча первым стал, когда все из комсомола разбежались.
Этот день я хорошо запомнил. Поскольку ГКЧП, по сути, я… проспал. Утром 19-го я вернулся из осажденного Цхинвала (в это время грузины осаждали столицу Южной Осетии, отказавшуюся подчиняться Тбилиси — прим. авт.), после изнурительной поездки по «горячим точкам» Кавказа. Что-то туманное про «путч» услышал, но был жутко уставшим и провалился спать почти на весь день.
Вечером узнал подробности как бы «переворота» и пошел посмотреть, как проходит «путч» в Донецке. На центральной площади стояло человек пять под одним сине-желтым флагом, которые дрожали, испуганно оглядывались по сторонам и почти шептали о том, что они против путча. Такое вот было «сопротивление».
Фото © Г. Гордиенко
Зато спустя дней пять, после подавления ГКЧП, в Донецком горисполкоме состоялся «съезд победителей» — собрание «демократической общественности», которая якобы одолела путч в Донбассе. Зал был битком набит — оказалось, что против путча боролось столько народа!
Один из деятелей, который до того дня всюду представлялся ветераном партии, заявил, что вышел из КПСС и похвастался, что КГБ у него, дескать, телефоны отключил на время переворота. Я тогда же пожаловался, что у меня в день путча газовая колонка барахлила — тоже наверняка происки КГБ.
— Я знаю, что некоторые коммунистические руководители в Донецке типа Юрия Грымчака, ставшего во времена независимости соратником Юрия Луценко в Верховной Раде, потом превратились в украинских националистов. Можете о них рассказать?
— О, Гримчак (он тогда еще был Гримчаком, это потом стал Грымчаком) был тогда одним из самых активных комсомольцев и партийцев. Он со мной входил в депутатскую фракцию «Союз» (боровшуюся за сохранение СССР), вместе с моим братом, Дмитрием Корниловым, возглавил Интердвижение Донбасса.
24 августа, когда Украина объявила независимость, он на моих глазах поймал Петра Симоненко, тогда первого секретаря Донецкого обкома партии, который при независимости станет руководителем украинских коммунистов, в коридоре Донецкого обкома партии, впечатал того в стенку и потребовал сопротивления «до последней капли крови».
Требовал возведения баррикад на улицах с тем, чтобы не допустить откола Донбасса от России. То есть такого борца «за сохранение Союза» еще поискать надо было.
Затем этот пламенный коммунист примкнул к Соцпартии (а она в начале 90-х позиционировала себя еще более радикально левой, чем КПУ), стал правой рукой нынешнего Генпрокурора Украины Юрия Луценко, посланного Морозом в Донецк переманивать своей левацкой риторикой донецкий электорат коммунистов. Они в те времена с Гримчаком такими антибандеровцами были, такие интервью грозные против националистов раздавали, что Симоненко на их фоне был просто-таки Бандерой!
Ну, ничего, стоило Соцпартии примкнуть к «оранжевым» — быстренько перекрасились, нацепили на себя вышиванки и стали украинскими националистами. А затем Гримчак метал дымовые шашки в Раде, борясь с продлением договора о пребывании Черноморского флота РФ в Севастополе, который ратифицировала Рада при Януковиче в 2010 году.
Им не привыкать перекрашиваться. Смею вас заверить, если завтра модно будет быть «пророссийским», эти люди тут же нацепят георгиевские ленточки и еще нас с вами обвинять в недостаточной «пророссийскости». В этом их суть.
— Как вел тогда себя Симоненко? Как он реагировал на независимость Украины?
— Симоненко вел себя наиболее достойно на фоне других своих коллег, которые быстренько после ГКЧП побросали партбилеты и разбежались по щелям. Он, несмотря на последовавший сразу запрет КПУ, боролся за сохранение и имущества, и помещений, и, по сути, в подполье провел подготовительную работу по восстановлению партии.
фото © POOL
То есть, не бросился с тонущего корабля, как тысячи вчерашних «идейных коммунистов». Правда, призвал голосовать за независимость и за Кравчука (опять-таки как почти все его коллеги). Роль КПУ в референдуме 1 декабря колоссальна. Призови они тогда голосовать «против» — такого результата точно не было бы. А они сыграли значительную роль, заявляя: мол, голосуем не за выход из СССР, а за «обновленный СССР» — это голосуя-то за Акт независимости!
— А они, на самом деле понимали, что обманывают граждан?
— Думаю, все они прекрасно понимали. Тем более, что и мы, участники Интердвижения Донбасса, с ними все это обсуждали на их полулегальных собраниях, призывая голосовать против независимости. До сих пор помню, как они объясняли, почему надо голосовать за Кравчука: «Это мерзавец, но это наш мерзавец» (это дословные слова тогдашнего Симоненко).
А бедные обманутые ветераны во время голосования 1 декабря 1991 года приходили на участки и пытались найти в бюллетенях опцию «За обновленный СССР». Не найдя, голосовали за независимость, как им было велено, но сзади дописывали: «Но в составе Союза» или «Но за СССР» и все в таком же духе. Так и получилось больше 90% «за независимость».
В итоге в Донбассе только наше Интердвижение и агитировало против выхода из СССР (тоже фактически из подполья). И да, Гримчак был тогда на передовой линии в этой агитации.
— Как сложилась судьба партийных и советских работников в Донецке при независимости? Чем они потом, после СССР, стали заниматься?
— У кого как. Про Симоненко все знают. Львиная доля потом подалась в бизнес и с разной долей успеха трудилась в нем. Кто-то спился. Как-то встретил одного «убежденного коммуниста» тех лет, который мне сказал буквально следующее: «Ну, раз уж выпало жить теперь под желто-голубыми флагами, надо быть патриотом этой страны». На что его спросил, что было бы, если б он оказался в стране под нацистской свастикой. Он обиделся и больше со мной не разговаривал
— Что принесла потом независимость Донбассу? Деградировал ли, по-твоему, Донецк или так говорить нельзя?
— Да вся страна впала в 90-е в период полной деградации, упадка, развала и бандитизма. Донецк не исключение.
Александр Чаленко, «Украина.ру»
Свежие комментарии